Труднее всего было с речью. Вначале я едва мог ясно произнести даже одно слово, но постепенно стал свободно выговаривать целые фразы. Так чувствует себя, вероятно, человек, севший за руль машины после того, как много лет провел в тюрьме. Доктор все время наблюдал за мною, и я обратил внимание на странный блеск, все чаще появлявшийся в его глазах. Изо дня в день я становился все сильнее. Я осознал, что мое новое тело молодое тело.
Я чувствовал себя так бодро, как никогда! Онто ведь знал, что я ничего не умею делать! О какой работе могла идти речь? Психически я оставался пожилым арестантом, который более тридцати лет провел за решеткой. У меня не было никакой квалификации, никакого образования, если не считать нескольких книг, прочитанных в камере. Тюрьма, которая была моим родным домом, приготовила меня только для жизни в тюрьме. Я никогда не смогу привыкнуть к образу жизни того человека, в чье тело пересадили мой мозг. Я не хотел ни когонибудь, ни себя самого обманывать на этот счет. Я отвезу вас на войти в вкконтакте ru работу. Это будет короткое неофициальное посещение. Но уже вскоре вы вновь освоите вашу профессию.
Больничный шофер быстро вел машину. Я не смотрел по сторонам, боясь, что у меня закружится голова. Только когда машина остановилась, я взглянул в окно и глубоко вздохнул, не веря глазам. Мне помогли выйти из автомобиля. По сторонам стояли улыбающиеся люди. От ворот до самой канцелярии меня приветствовали тюремные стражи. Многих из них я знал, когда сидел в этой тюрьме, ожидая казни.
Мне не разрешали даже навещать тебя! Единственную работу, которую я мог выполнять хорошо. С другой стороны решетки, но снова в тюрьме! Насколько опасен для общества учебник по химии, переведенный на войти в вкконтакте ru язык? Само собой, эти загадки нам пришлось решать потом. Начали мы с атомной электростанции опустошенной. Я хочу сказать, опустошенной. Не знаю, сколько там было делящегося материала, только за две микросекунды он разделился весь. Только сплавились все движущиеся части в здании. Весь главный корпус немного нагрелся. Атмосфера на две мили вокруг тоже, но послабее.
Остался мертвый, бесполезный остов, замена которого обошлась в сто миллионов долларов. Случилось это в три часа утра. И все, что удалось обнаружить за следующие двадцать четыре суматошных часа, укладывалось в три абзаца.
Но никаких записей о том, что ему понадобилось в этот день, не сохранилось. Сплавившиеся в единую тепловатую массу приборы на столикетележке не были зарегистрированы как затребованные для опыта. Его тело лежало рядом с тележкой, лицо потемнело от прилива крови. Никаких следов радиационной болезни или насилия. Всю эту историю тут же покрыла такая секретность, что от неё мухи дохли.
